Сентябрь 2013

Старые письма – на вес золота
Интимные послания, написанные элегантным готическим почерком и датированные 1945-1946 годами, вне всяких сомнений принадлежат перу великого физика. Эйнштейн доверчиво, трогательно и насмешливо повествует в них о событиях повседневной жизни и о своей негасимой любви к Маргарите. На ту пору Альберту было 66 лет, а его пассии – 45.
Эпистолы устроителям аукциона «Сотбис» передал один из родственников Коненковой, пожелавший остаться неизвестным.
В том же лоте, который был оценен в четверть миллиона долларов, ушли с молотка пять моментальных фотографий (на четырех из них Альберт и Маргарита запечатлены вместе, а одна собственноручно подписана «отцом теории относительности» – «В знак сердечной симпатии. А. Эйнштейн»), адресная книга в кожаном переплете, где указано место жительства Эйнштейна в Принстоне и Саранак-Лейке (штат Нью-Йорк), а также золотые часы – прощальный подарок физика своей возлюбленной.

Сонет за подписью «А.Э.»
Содержание писем гениального физика свидетельствует о том, что Эйнштейн и Коненкова пользовались собственным «словарем влюбленных». Квартира, в которой они тайно встречались в Принстоне, именовалась «гнездышко». Соединив первые буквы своих имен, Альберт и Маргарита придумали для себя общее прозвище – Альмар.
«Я только что вымыл голову, но не очень преуспел в этом деле, – писал физик Коненковой 27 ноября 1945 года. – У меня нет твоей сноровки и аккуратности. Все вокруг напоминает мне о тебе – шаль Альмар, словари, чудесная свирель, которую мы одно время считали утерянной, – словом разные безделушки, наполняющие мой приют отшельника, наше опустевшее гнездышко».
«…Я совершенно запустил волосы, они выпадают с непостижимой скоростью. Скоро ничего не останется. Гнездышко тоже выглядит заброшенно и обреченно. Если бы оно могло говорить, ему нечего было б сказать. Я пишу тебе это, накрыв колени Альмаровым одеялом, а за окном темная-темная ночь…» (25 декабря 1945 года).
…Среди личных вещей Коненковой уже после ее смерти обнаружились несколько забавных рисунков, выполненных «вечным пером», испещренные формулами листы и сонет на немецком языке, подписанный инициалами «А. Э.».

Характерный почерк Альберта Эйнштейна был легко узнаваем. Но поскольку прочитать сонет никто не смог, находка была передана на хранение в архив Академии наук СССР.
Спустя несколько лет проблемы с переводом сонета испытали и «настоящие» немцы – «язык Эйнштейна не совсем немецкий». И лишь в 1993 году удалось до конца «расшифровать» это удивительное признание в стихотворной форме. После некоторой поэтической обработки оно стало еще изящнее.
«Две недели томил тебя
И ты написала, что недовольна мной.
Но пойми – меня также мучили другие
Бесконечными рассказами о себе.
Тебе не вырваться из семейного круга,
Это наше общее несчастье.
Сквозь небо неотвратимо
И правдиво проглядывает наше будущее.
Голова гудит, как улей,
Обессилили сердце и руки.
Приезжай ко мне в Принстон,
Тебя ожидают покой и отдых.
Мы будем читать Толстого,
А когда тебе надоест, ты поднимешь
На меня глаза, полные нежности,
И я увижу в них отблеск Бога.
Ты говоришь, что любишь меня,
Но это не так.
Я зову на помощь Амура,
Чтобы уговорил тебя
быть ко мне милосердной.
А.Э. Рождество. 1943 г.»
Сонет не оставил сомнений: отношения Маргариты Коненковой и Альберта Эйнштейна были значительно теснее дружеских.

Подарок на прощанье
…В середине августа 1945 года Маргарита навестила Эйнштейна с особой миссией. Причем на свидание с возлюбленным она отправилась весьма спешно, забросив упаковку вещей – Коненковы должны были немедленно возвращаться домой в СССР.
А месяцем раньше, 16 июля 1945 года, в штате Нью-Мексико американцы провели успешные испытания первой в мире атомной бомбы. К слову, о всех параметрах взрывного устройства и предполагаемой дате испытания нью-йоркская резидентура НКВД сообщила в Москву за две недели до события. Начальник внешней разведки НКВД СССР Павел Фитин в тот же день поставил в известность Сталина, Молотова, Берия и Курчатова – руководителя советского атомного проекта. Поэтому в день открытия Потсдамской конференции 18 июля 1945 года, когда американский президент Гарри Трумэн сообщил Сталину о создании в Соединенных Штатах нового оружия «необыкновенной разрушительной силы», советский лидер остался невозмутим. Обратив внимание на равнодушие советского лидера, английский премьер-министр Уинстон Черчилль сделал вывод: Сталин ничего не понял из сказанного. Но он глубоко заблуждался. Уже 18 августа 1945 года появилось Постановление Государственного Комитета Обороны СССР за N 9887-сс/оп «О специальном комитете при ГКО», в соответствии с которым производство атомной бомбы в Советском Союзе ставилось на промышленную основу. Последним пунктом этого документа предписывалось «поручить тов. Берии принять все меры к организации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации об урановой промышленности и атомных бомбах».
Для этого надо было выяснить ряд принципиальных технических моментов. Что и было поручено знаменитому отделу НКВД «С», который возглавлял Павел Судоплатов. По его заданию советские разведчики вышли на Нильса Бора, некогда симпатизировавшего СССР. Также предполагалось устроить на территории США встречу с американскими физиками-атомщиками, считавшими опасной монополию Америки на атомное оружие. Маргарита Коненкова, как теперь очевидно, была еще одним звеном в этой разведоперации.
Следует также заметить, что возвращение Коненковых в СССР и организация встречи советского вице-консула Павла Михайлова с Альбертом Эйнштейном проводились почти синхронно. Причем главную роль в этом сыграл не скульптор с мировой известностью, а его супруга.
Кстати, в одном из писем к Маргарите Альберт Эйнштейн лично засвидетельствовал, что встречался с советским разведчиком и даже побывал в его семье. Выполнил некое «трудное задание», позволившее Маргарите Коненковой вернуться на родину. Вместе с тем заметно, что физик был не в восторге от того, чем занимался несомненно дорогой для него человек. А коль так, вывод очевиден: Альберт Эйнштейн знал, что Маргарита Коненкова связана с советской разведкой.
«Принстон. 8 IX 45

По материалам Интернет

Подписи под фото:

–
–
–
–
–

На протяжении многих лет между историками не утихает спор - какую же все таки роль играет женщина в разведке?

«Разведчик» - эта профессия у многих ассоциируется исключительно с «мужским фактором» . Многие уверены, что настоящим разведчиком может стать только женщина. Но это убеждение легко опровергнуть, благо история предоставляет нам такую возможность. В преддверии 71 годовщины Победы в Великой Отечественной войне хотелось бы отметить вклад женщин-разведчиц в разгром нацистской Германии. Эталоном, главной легендой женской разведки принято считать знаменитую Мату Хари или героиню Первой Мировой войны Марту Ришар . Кстати, последняя являлась любовницей германского атташе в Испании. Ей удалось не только добыть важные разведданные, но и парализовать деятельность целой агентурной сети, которая действовала в этой стране.

Но пример Марты Ришар это скорее исключение, лишь в редких случаях разведчиц используют в качестве «ловушки», то есть для соблазнения простачков для добычи важной информации. Женщины приходят в разведку разными путями, но всегда они проходят тщательный отбор. К ним предъявляется высокие требования - владение иностранными языками, психологическая выдержка, актерские таланты и многое другое. Особенно тяжело приходится тем дамам, которые работают за границей, находятся так сказать на «нелегальном положении». Им приходится придерживаться строгой конспирации, общаться только с определенными людьми. Многие находятся в таком «положении» 15, а то и 20 лет. 1930-е гг. заставили многие государства пересмотреть роль женщин в разведке.

Разведчицы героини нашего времени

Уже к 1935 г. многим стало понятно какую опасность представляет собой нацизм. В страшные годы войны очень много людей предпочло связать свою судьбу с разведкой, и честно сказать женщин среди них было немало! Многие героические подвиги совершили разведчицы, выполняя задания, опасные задания в разных уголках мира. Задания приходилось в основном выполнять на территориях Европы и СССР, оккупированных фашисткой Германией. Так, например, еще до войны были получены важные сведения от разведчицы, действовавшей под псевдонимом «Альта». Агент сообщила о формировании трех групп армий, и то что они будут осуществлять свои главные удары на Москву. В 1943 года «Альта» была арестована офицерами Гестапо и казнена. Зарубина Е., Коэн Л., Модржинская Е., Китти Харрис - все они работали на советскую разведку до и во время Второй Мировой войны. Ими были выполнены очень рискованные задания. Что же двигало этими женщинами? Во-первых, это чувство долга, во-вторых чувство патриотизма, ну и конечно же в-третьих это оградить мир от геноцида гитлеровской Германии. Работа велась не только за границей, но и на территория, оккупированных фашистской Германией. Всем нам известна история Зои Космодемьянской. Ее поступок стал символом настоящего мужества. Кстати семнадцатилетняя З. Космодемьянская стала первой женщиной, которой было присвоено звание Героя Советского Союза.

Подвиг разведчицы

Простая девушка П. Савельева из небольшого города Ржева совершила мужественный поступок. Она переправила в свой отряд образец химического оружия, которое Гитлер хотел использовать против Красной армии. Девушка была схвачена гестаповцами, подвержена страшным пыткам. Но, не смотря на все это, она не выдала своих товарищей. 12 января 1944 г. Паша была заживо сожжена во дворе тюрьмы г. Луцка.

Разведчицы вечная память

Еще много героических поступков было совершено разведчицами. Военные годы миновали, внешняя политика перешла в стадию «холодной войны». И здесь продолжалась работа по получению важных разведывательных данных. «Холодна война» превратилась в историю. Сегодня мир считается относительно безопасным. Женщины до сих пор привлекаются в разведку. Многие специалисты не раз отмечали, что женщина больше, чем мужчина наблюдательна, к тому же у нее сильно развита интуиция. Не даром основное правило разведчиков гласит: «Остерегайтесь женщин! История знает немало случаев, когда женщины способствовали поимке разведчиков-мужчин. Вы должны обращать внимание на женщину только в том случае, когда подозреваете, что она является агентом службы разведки или контрразведки противника, и то лишь при уверенности, что вполне владеет собою».

Маргарита Коненкова была женой «русского Родена», любовью Альберта Эйнштейна и агентом влияния советской разведки. Некоторые моменты её биографии засекречены до сих пор.

В 1998 году на аукционе Sotbey были выставлены на продажу часы Альберта Эйнштейна, его рисунок, несколько уникальных фотографий и письма к жене советского скульптора Сергея Коненкова Маргарите. Казалось бы, ничего поразительного, но характер этих писем ясно давал понять – между американским физиком и Маргаритой Коненковой было что-то большее, чем просто дружба. Эйнштейн называет Маргариту Коненкову «любимейшей Маргаритой» и с тоской пишет о том, как нелегко ему без нее живется...

Родилась Маргарита в 1895 году в Сарапуле. Её мать, Маргарита Васильевна Воронцова, занималась благотворительностью и возглавляла приют для маленьких сирот. Отец, присяжный поверенный Иван Тимофеевич Воронцов, писал в газеты статьи и работал в суде. Их трехэтажный особняк был одним из самых крупных домом в Сарапуле. Дядя Маргариты состоял в городской думе и был успешным адвокатом. В начале гражданской войны он одним из первых стал собирать помощь беженцам. И в этот период в особняке выделили место под пункт питания, амбулаторию и лазарет.

Надолго в Сарапуле Маргарита не задержалась. Окончив женскую гимназию, она поехала покорять Москву, где поступила учиться на юридические курсы мадам Полторацкой.

В Москве Маргарита Воронцова проживала на Поварской в семье доктора Ивана Бунина. Часто она гостила в доме Шаляпиных, дружила с дочерью певца Ириной, а сын Шаляпина Борис был ее возлюбленным. Дело шло к свадьбе, когда Маргариту застали флиртующей с самим хозяином дома. Скандал закончился тем, что у нее появился очередной жених - скульптор Бромирский. Он-то и привел молодую курсистку к Сергею Коненкову.

Маргарита очаровала Коненкова ещё по фотографии, которую ему показывал Бромирский. Позже Коненков писал:

«Девушка на фотографии была так прекрасна, что показалась мне творением какого-то неведомого художника. Особенно прекрасен был поворот головы. И руки - необыкновенно красивые руки, с тонкими изящными пальцами были у девушки на фотокарточке. Таких рук я не видел никогда!».

Дом Коненкова был в те годы эпицентром богемной московской жизни. Здесь любили бывать и тот же Шаляпин, и Мейерхольд, и Рябушинский, и Айседора Дункан. Сергей Есенин вообще считал мастерскую Коненкова на Пресне своим вторым домом.
Желая поразить молоденькую провинциальную курсистку широтой размаха, Коненков с компанией помчали на Стрельню к цыганам. Маргарита, отказавшись от вин и шампанского, попросила… стаканчик молока. Тогда Коненков окончательно влюбился. Он попросил её руки, но получил отказ из-за «большой разницы в возрасте».

Почти семь лет длился «период испытания чувств». Наконец, в 1922 году, Маргарита Воронцова ответила Сергею Коненкову согласием.

Крестная дочь скульптора, Наталья Кончаловская (мать Никиты Михалкова и Андрона Кончаловского) писала: «И вот был выточен из дерева первый портрет Маргариты Ивановны, и с ним вошла в жизнь Сергея Тимофеевича любовь и прогнала его одиночество.<...> Пришла забота женских рук, прелестных ручек Маргариты, пришло время заменить косоворотку свежими воротничками рубашки и галстуком, а высокие сапоги - элегантными ботинками».

В 1923 году Коненковы отправились в Нью-Йорк для участия в выставке русского и советского искусства. Официально - на несколько месяцев, но сложилось иначе: вернулись они на родину только через двадцать два года.

Маргарита Коненкова в США стала едва ли не известнее своего мужа, которого называли «русским Роденом».

Во многом благодаря жене Коненкову удавалось получать заказы и содержать семью. Особый интерес к русской красавице проявляли, конечно, мужчины. Не последнюю роль в этом играли последние работы Коненкова. Например, «Струя воды», «Вакханка», а после - знаменитая «Бабочка» и многие другие, для которых Маргарита позировала обнаженной. Работы имели в США колоссальный успех.

В 1935 году Принстонский университет заказал Коненкову скульптурный портрет Альберта Эйнштейна. Тогда-то и состоялось историческое знакомство американского ученого и Маргариты Коненковой.

О знакомстве с Эйнштейном Маргарита Коненкова писала: «Он был удивительно скромным человеком, не любил никаких официальных собраний. В шутку говорил, что известен своими пышными волосами. Когда Сергей Тимофеевич работал над портретом Эйнштейна, тот был очень оживлен, увлеченно рассказывать о своей теории относительности. Я очень внимательно слушала но, много понять не могла. Мое внимание поощряло его. Этот как раз не удивительно».

На момент встречи Альберту Эйнштейну было 56, а Маргарите Коненковой 39 лет. Чтобы иметь возможность проводить вместе летние отпуска и подолгу оставаться наедине, еще в 1939 году американский физики написал Сергею Коненкову письмо, в котором поставил его в известность о якобы серьезном недуге Маргариты - к письму прилагалось заключение врача, приятеля Эйнштейна, с рекомендацией побольше проводить времени в «благодатном климате на Саранак-Лейк». Здесь Эйнштейн держал свою знаменитую яхту и арендовал коттедж под номером шесть.

Место, в которой они тайно встречались в Принстоне, именовалась в переписке Эйнштейна и Коненковой «гнездышком». Соединив первые буквы своих имён, Альберт и Маргарита придумали для себя общее прозвище - Альмар.

«Я только что вымыл голову, но не очень преуспел в этом деле, - писал физик Коненковой 27 ноября 1945 года. - У меня нет твоей сноровки и аккуратности. Всё вокруг напоминает мне о тебе - шаль Альмар, словари, чудесная свирель, которую мы одно время считали утерянной, - словом разные безделушки, наполняющие мой приют отшельника, наше опустевшее гнездышко».

Сегодня уже известно, что Маргарита Коненкова была агентом влияния, работавшим на советскую разведку. В своей книге «Разведка и Кремль» Павел Судоплатов писал: «Жена известного скульптора Коненкова, наш проверенный агент, действовавшая под руководством Лизы Зарубиной (жена Василия Зарубина, резидента НКВД в США – прим. авт.), сблизилась с крупнейшими физиками Оппенгеймером и Эйнштейном в Принстоне. Она сумела очаровать ближайшее окружение Оппенгеймера. После того как Оппенгеймер прервал связи с американской компартией, Коненкова под руководством Лизы Зарубиной и сотрудника нашей резидентуры в Нью-Йорке Пастельняка (Лука) постоянно влияла на Оппенгеймера и еще ранее уговорила его взять на работу специалистов, известных своими левыми убеждениями, на разработку которых уже были нацелены наши нелегалы и агентура...».

В обязанности Маргариты входило «оказание влияния» на ученых, занятых разработкой ядерного оружия в рамках проекта «Манхэттен».

Коненкова должна была свести Эйнштейна с заместителем советского консула в Нью-Йорке Павлом Михайловым, курировавшим научные связи.

Свою миссию Маргарита Коненкова выполнила. Это можно понять по переписке с Эйнштейном (он упоминает в письме о встрече с консулом и о том, что выполнил некое «трудное задание», позволившее Маргарите вернуться домой) и по тому, с каким почетом Коненковы были приняты в Москве.

Для возвращения на родину для скульптора и его жены был зафрахтован отдельный теплоход, в Москве Сергею Коненкову выделили под мастерскую в самом центре Москвы на улице Горького (Тверская).

До этого никто из «возвращенцев» не был настолько обласкан вниманием власти.

На Коненковых посыпались упреки в том, что они, переждав самые тяжелые для страны военные годы в США, незаслуженно получили от власти слишком много.
Маргарита Коненкова была вынуждена обратиться к Лаврентию Берия с просьбой оградить семью от необоснованных нападок, принимая во внимание «ее заслуги и заслуги С. Т. Коненкова перед Родиной».

К слову, о помощи Родине. В 1941 году Маргарита Коненкова была одним из организаторов Общества помощи России - American Society for Russian Relief Inc., в которое вошли Сергей Рахманинов, Михаил Чехов, Яша Хейфец, Ефрем Цимбалист, князья Павел Чавчавадзе и Сергей Голенищев-Кутузов, а также многие другие именитые эмигранты.

Маргарита Коненкова была секретарем этого общества. Её портреты стали появляться в американской прессе, она стала вхожа в самые высокие круги.

В числе ее близких знакомых оказалась и первая леди Америки Элизабет Рузвельт.

Благодаря работе Коненковой, для нужд воюющего СССР было собрано больше 500 млн долларов. Коненкова лично организовывала сложнейшую работу по сбору средств, медикаментов, одежды, сырья.

Умерла Маргарита Коненкова в 1980 году. От истощения…

Все разведки мира активно использовали и продолжают использовать красивых женщин в качестве тайных агентов. Считается, что секс всегда являлся одним из самых эффективных инструментов при сборе нужной информации. В своих мемуарах советский и российский разведчик Борис Григорьев писал: «Секс был, есть и будет мощным оружием для достижения своих целей во всех разведках мира».

Однако некоторые маститые разведчики считали, что женщина малопригодна для роли агента разведки в силу того, что профессия разведчика требует большого самообладания и постоянной готовности рисковать. Знаменитому советскому разведчику Рихарду Зорге приписывают слова: «Женщины слабо разбираются в вопросах высокой политики или военных делах. Даже если вы привлечете их для шпионажа за собственными мужьями, у них не будет реального представления, о чем говорят их мужья. Они слишком эмоциональны, сентиментальны и нереалистичны».

Несмотря на то, что женщины плохо владеют своими чувствами и чаще всего охотно общаются только с теми, кто им по душе, советские спецслужбы часто и успешно использовали их в разведывательной деятельности. Причем это использование не всегда сочеталось с принципами коммунистической морали.

Как пример можно привести историю советского разведчика Дмитрия Быстролетова. Работая в середине тридцатых годов прошлого столетия в одной из стран Европы, он дал согласие на то, чтобы его жена, которая также была агентом разведки, сочеталась браком с влюбленным в нее сотрудником итальянской разведки. Через успешно выполнившую задание супругу в Центр пошел добытый через постель поток важной информации. Кончилось все тем, что итальянец поймал жену в своей спальне во время попытки взломать сейф с документами. Быстролетовы были вынуждены его убить и затаиться. Конечным результатом секс-операции стало то, что жена Быстролетова бросила мужа и ушла из разведки.

Но не все советские разведчицы давали свое согласие на выполнение подобных операций. Зоя Рыбкина (Воскресенская) работала в тридцатые годы в Хельсинки, официально числясь представителем Интуриста. А на самом деле она являлась заместителем резидента разведки. Когда в Хельсинки прибыл новый резидент Борис Рыбкин, Зоя вышла за него замуж.

Получив задание стать любовницей находившегося в Финляндии шведского генерала, Рыбкина ответила, что задание выполнит, но после этого покончит собой. Услышав этот ответ, Центр операцию отменил. Ее отмена не повлекла негативных последствий для Рыбкиной. Она продолжала работать в разведке долгие годы, а после выхода на пенсию стала детской писательницей.

Во время Второй мировой войны услугами женщин-разведчиц охотно пользовались и немцы. Немецкая разведка Абвер создавала при разведшколах спецпритоны, в которых проститутки, обслуживая клиентов, старались выявить, на сколько они преданы Третьему рейху. Женщин-диверсанток немцы засылали и в партизанские отряды.

В 1965 году бывший командир партизанского отряда Василий Козлов рассказывал писателю Виктору Андрееву: «Они [немцы] подослали шпионку специально по мою душу. Хитрющая была.
А красавица! Вышла она замуж за одного нашего командира и попыталась его завербовать, чтобы помог ей меня убить. Верила, что из-за любви к ней мужчина пойдет на все. А он схватил ее и доставил куда надо»

Не обходились без женской помощи и советские подпольщики, посылая на работу к оккупантам девушек-разведчиц. И им приходилось рисковать не только честью, но и находиться под психологическим давлением со стороны соотечественников. Вот что писал в своей книге Иван Сергунин, бывший во время войны комиссаром Пятой ленинградской партизанской бригады: «Представьте себе: девушку послали работать во вражеское заведение. Она молодая, симпатичная, за ней волочится не один гитлеровский офицер, а ей нужно получить данные для партизан. Преодолевая отвращение, она идет с фашистом за руку, улыбается ему на виду у односельчан. А дети вслед кричат ей: “Овчарка немецкая! Подстилка фашистская!»

К услугам слабого пола охотно прибегали многие разведки мира. Например, в Великобритании более 40% сотрудников разведки это женщины. И большинство из них успешно справляются с поставленными задачами.

В комитете госбезопасности к принимаемым на службу сотрудницам всегда предъявляли повышенные требования. Особенно в вопросах выдержки и психологической выносливости. Плюсами при приеме были также высокая эрудированность и интеллект.

К примеру, агентами госбезопасности, успешно работавшими за рубежом, были доктор философских наук Елена Зарубина, и упоминавшаяся выше лауреат Государственной премии, детская писательница Зоя Воскресенская (Рыбкина).

Некоторые женщины занимали довольно высокие руководящие посты в силовых структурах. Так, в восьмидесятых годах прошлого века начальником одного из подразделений КГБ являлась Галина Смирнова, имевшая звание полковника.

Для работы в советских спецслужбах старались брать преимущественно красивых девушек, которые проходили специальную отборочную комиссию. Отобранных комиссией девушек обучали навыкам разведчиц и знакомили с различными техническими новинками, используемыми в разведке. Им также старались дать глубокие знания по мужской психологии.

С особой тщательностью отбирали женщин для нелегальной работы за рубежом. Помимо знания иностранных языков и навыков разведывательной работы, приветствовалось владение искусством перевоплощения – разведчица должна была обладать актерским талантом. Наиболее ярким примером такой разведчицы является актриса Ольга Чехова, жившая с 1932 года в Германии и выполнявшая задание начальника Иностранного отдела Контрразведки МГБ СССР. Талантливой разведчице удалось стать любовницей рейхсмаршала Германа Геринга. Кроме того, от многочисленных поклонников, в числе которых был и министр пропаганды Йозеф Геббельс, она получала данные о планах самого Гитлера.

Используя актерские данные, вела свою работу в Японии разведчица Ирина Алимова. Много ценных сведений об американских военных базах и укрепрайонах побережья Японии было передано ею в центр.

По мнению большинства историков разведки, именно в Советском Союзе была создана самая мощная структура, готовившая женщин-разведчиц, владеющих приемами обольщения мужчин. Перебежчица по имени Вера рассказала западным журналистам, как будущих агентов избавляли от чувства стыда. Обучали тонкостям и нюансам искусства любви, знакомили с порнографией, содержавшей различные извращения. И, в процессе обучения, делали упор на то, что разведчицы обязаны выполнить любое задание руководства.

В расположенной под Казанью разведшколе готовили не только женщин-разведчиц, но и юношей с нетрадиционной ориентацией. Во имя выполнения задания, на коммунистическую мораль и статью УК просто закрывали глаза.

Вербовали агентов и среди женщин легкого поведения. Подразделение получило название «Ночные ласточки». По словам бывшего полковника 2-го Главного управления КГБ Василия Кутузова, «Ночные ласточки» – это «агентура Второго Главка, которая могла быть подставлена в вербовочных или других целях иностранцу, представлявшему интерес для нашего ведомства».

Во всех крупных отелях сотрудниками комитета госбезопасности оборудовались номера, в которых велась прослушка и видеосъемка. Нужному КГБ клиенту показывали отснятый материал и путем шантажа заставляли идти на сотрудничество.

Эта титаническая работа оправдывала затраченные усилия и всегда приносила нужный спецслужбам результат.

Михаил Осташевский.

Женщины - разведчицы

8 марта 1929 года газета «Красная звезда» писала: «Большую услугу Красной Армии женщина оказала на разведывательной службе, доставляя сведения о противнике и поддерживая связь через неприятельский фронт. Многие женщины сложили смелые головы на этой тяжелой работе».

Одновременно с Дмитрием Киселевым и Борисом Мельниковым в Сибири и Китае работали Вера Бердникова и Зоя Мосина, связанные с Регистрационным, впоследствии Разведывательным отделом 5-й армии и Разведупром НРА ДВР.

Вера Васильевна родилась в 1901 году. Она училась в женской прогимназии в Новониколаевске (Новосибирске), изучала революционную литературу. В 1917 году под влиянием старшей сестры Августины бросила учебу и примкнула к большевикам. По поручению Совета рабочих и крестьянских депутатов работала в деревне Новый Каяк, открыла там воскресную школу и избу-читальню. По мере сил она оказывала жителям и медицинскую помощь, (перед поездкой Вера окончила двухнедельные фельдшерские курсы).

В декабре 1917 года Бердникову приняли в РСДРП(б), а в 1918 году она уже на подпольной работе, занимается организацией медицинской помощи заключенным в белогвардейских тюрьмах. В сентябре 1918 - декабре 1919 года после ареста контрразведкой белых и сама Вера сидела в тюрьмах Новониколаевска и Томска. Из заключения освобождена частями Красной Армии и вернулась домой. Работала в Новониколаевском горкоме РКП(б), ведала народным образованием.

В 1920 году Вера Бредникова начала работать в военной разведке. В представлении к награждению подробно описаны первые шаги Веры Васильевны на новом поприще.

«В сентябре 1920 г. т. Вера БЕРДНИКОВА была командирована партийным комитетом в распоряжение Регистротдела 5-ой Краснознаменной Армии в г. Иркутске. Начальником Регистротдела т. ЛИПИС (Эзеретис) ей было дано задание перейти фронт войск атамана Семенова, пробраться в г. Читу, резиденцию Штаба Семеновской армии, установить связь с Читинской военной Радиостанцией, завербовать одного из её сотрудников и связать Радиостанцию с Регистротделом 5-ой Армии, в целях получения последним необходимых сведений непосредственно из Читы.

В первых числах сентября мес. 1920 г., снабженная шифром и поясами в которых были зашиты царские деньги, т. БЕРДНИКОВА двинулась на фронт Народно - Революционной Армии, который был расположен за ст. «Мозгон» Забайкальской жел. дороги.

До ст. «Сохолда», находящейся в нейтральной зоне (рубеж), т. БЕРДНИКОВА добралась верхом, оттуда на рассвете двинулась пешком через лес и сопки в направлении к г. Чите, по указанному ей сочувствовавшим Соввласти крестьянином пути. Не зная совершенно местности, впервые попавши в Забайкалье, т. БЕРДНИКОВОЙ пришлось идти вблизи от пролегавшей линии железной дороги. По дороге к ст. Яблоновой она натолкнулась на бурятов - пастухов, известных сторонников атамана Семенова. Бурята сейчас же догнали, окружили её и стали допытываться - куда и зачем она идет. В это время из лесу выехала телега с казаком и его семьей, возвращавшихся из лесу. Пришлось выдумать версию об опоздании к поезду на одной из станций и возвращении назад в Читу, остановить казака с просьбой подвезти, лишь бы вырваться от бурят, убедить которых в чем-либо не представлялось возможным. Они без разговоров доставили бы в первую же воинскую часть, где при обыске были бы обнаружены деньги и пр.

Казак этой версии поверил и довез до деревни Яблоновая. Боясь все же подозрений и слежки т. БЕРДНИКОВОЙ пришлось уйти подальше вглубь сопок и провести там, не разжигая костра, часть ночи. Однако, холод выгнал из леса и заставил идти. В темноте она снова вышла на линию железной дороги. Шум приближающегося поезда заставил её спрятаться и это было вовремя, т.к. идущий навстречу поезд оказался семеновским броневиком, известным как застенок семеновской контр-разведки. Глубокой ночью, измученная долгой ходьбой, она добралась до ст. «Кука», где ей была указана женщина - крестьянка, знакомая того крестьянина, который со ст. «Сохолда» указал т. Вере БЕРДНИКОВОЙ дорогу в Читу. С большим трудом удалось уговорить эту крестьянку пустить к себе переночевать в такое тревожное и позднее время. При помощи её знакомств удалось на утро устроиться на уходивший в Читу порожняк. Один из кондукторов, сопровождавший этот поезд, отнесся очень подозрительно к поездке одной женщины в такое тревожное время и стал выспрашивать куда, зачем и к кому она едет. Данные ему ответы все же не усыпили его подозрений.

Когда в теплушку, где ехала т. БЕРДНИКОВА, на ст. Черновской (где располагался отряд казаков) ввалились несколько человек казаков и потребовали предъявить документы, появился этот кондуктор и стал высказывать свои предположения. Момент был решающий. Только самообладание могло сохранить внешнее спокойствие, отделаться от кондуктора и, разыграв простую крестьянку, ускользнуть от подозрений казаков, которые посеял в них кондуктор.

Существовавший в Чите подпольный партийный комитет был терроризирован только что прошедшими арестами. С большим трудом удалось завязать с ним связь и получить в помощь одного товарища.

Живя на нелегальном положении т. БЕРДНИКОВА начала работу по данному ей заданию. В условиях режима, созданного Семеновской контр-разведкой, подвергаясь ежечасно опасности т. БЕРДНИКОВА выполнила данное ей задание».

Нужно добавить, что в Чите Вера Васильевна пробыла три недели.

Потом последовали новые задания. «В течение 1921, 1922 по 1923 г. - январь до момента демобилизации т. БЕРДНИКОВА выполняла целый ряд ответственных секретных поручений Разведупра в полосе отчуждения КВЖД». В Маньчжурии она выдавала себя за дочь состоятельных родителей, эмигрировавших из России. Но и там она едва не была схвачена контрразведкой. Случай не редкий в разведке - её узнал знакомый по прежней жизни. Тем не менее, работа её была, видимо, вполне успешной, поскольку за награждение Веры Васильевны высказались бывший начальник штаба НРА ДВР Б. М. Фельдман, бывшие начальники Разведупра НРА ДВР, а затем 5-й армии С. С. Заславский и А. К. Рандмер, начальник Разведупра Штаба РККА Я. К. Берзин (РГВА. Ф.37837. Оп.1. Д.1014. Л.2-4об.). 23 февраля 1928 года В. В. Бердникова была награждена орденом Красного Знамени «за боевые отличия и заслуги, оказанные в период гражданской войны».

В дальнейшем Вера Васильевна закончила Курсы политпросвет работников, работала в самой глубинке в Сибири в органах народного образования. В Чите она познакомилась с Марком Павловичем Шнейдерманом, участником гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке, сотрудником политотдела той самой 5-й армии, где в разведотделе числилась и она. Когда они встретились, Шнейдерман был начальником агитпропотдела Политуправления Сибирского военного округа. Вскоре они поженились и переехали в Ленинград, куда Марка Павловича перевели на работу преподавателем Военно-морской академии. А Вера Васильевна закончила Ленинградский восточный институт и стала историком - экономистом.

В 1934 году её и мужа пригласили на работу в Разведупр Штаба РККА, год спустя они закончили Школу Разведупра и поступили в распоряжение Управления. Возможно, Бредникова работала вместе с мужем, который побывал в Европе, Японии, Китае, США. Но точно это неизвестно. В 1936 году ей присвоено воинское звание капитан, а ему бригадный комиссар (Приблизительно после 1940 года соответствовало званию полковника, иногда бригадным комиссарам присваивали звание генерал-майора.).

В ноябре 1937 года Марка Павловича отозвали из-за границы и 15 декабря арестовали. С декабря 1937 по сентябрь 1938 года он сидел в Бутырской тюрьме, а затем его освободили в связи с «отсутствием данных о виновности». В апреле того же года Веру Васильевну уволили в запас РККА.

Второй раз Шнейдермана арестовали весной 1939 года. Особым совещанием при НКВД СССР он был приговорен к 8 годам лишения свободы. Отбывал срок на Колыме, сначала на общих работах, затем фельдшером. Освобожден в 1947 году. Реабилитировали Марка Павловича 22 декабря 1956 года, уже посмертно. Он умер 17 мая 1948 года в поселке Томилино, где они с Верой Васильевной жили.

Времена менялись и в 1967 году Веру Васильевну Бердникову ветерана партии и военной разведки наградили орденом Ленина. Она умерла в 1996 году.

О Зое Васильевне Мосиной известно гораздо меньше.

Она родилась в 1898 году. Окончила 8 классов гимназии и 2 курса медицинского факультета. В члены РСДРП(б) принята в 1917, как и Бердникова. С июля 1918 года Мосина служила в Красной Армии, куда вступила добровольно в г. Иркутске. 8 месяцев она служила сестрой милосердия на фронте, была ранена и попала в плен к белочехам. Потом работала в сибирском партийном подполье.

В 1920 году Зоя Васильевна командируется Регистротделом 5-й армии в Китай для разведывательной работы, там она проработала до 1921 года. Потом служила в центральном аппарате Разведупра Штаба РККА - секретарем начальника 2-го (агентурного) отдела и переводчицей бюро прессы Информационного отдела. С апреля 1922 года работала в органах народного образования в Иркутске, а в августе 1924 окончила восточное отделение Военной академии РККА и была распределена в НКИД. После стажировки, Мосину направили осенью 1924 года в распоряжение полпредства СССР в Китае.

Среди советских военных советников в Китае была и Мария (Мирра) Филипповна Флерова (по мужу Сахновская), которая работала там под именем Марии Чубаревой. Она родилась в Вильно (Вильнюсе) в 1897 году. В январе 1918 она принята в члены РКП(б), а в марте когда немцы наступали на Петроград добровольно вступила в Красную Армию. На фронте была санитаркой и бойцом.

С апреля 1918 по январь 1919 года находилась на гражданской работе, а затем вернулась в РККА. Была военкомом пулеметной роты в особой группе войск екатеринославского направления во главе с П. Е. Дыбенко, военкомом отдельного батальона и помощником военкома 7-го Сумского полка 2-й Украинской дивизии.

Дивизия вела бои с петлюровцами, освободила Харьков, затем освободила Полтаву, Лебедин, Ахтырку, Кременчуг, Умань, сражалась на коростеньском и житомирском направлениях.

В составе 2-й пластунской (132-й) бригады 44-й дивизии Флерова воевала против деникинских войск, участвовала в освобождении Чернигова и Нежина, Киева, Белой Церкви, Василькова, Умани, Винницы. В 1920 году часть дивизии бились с польскими войсками в районе городов Мозырь, Коростень, Овруч, Киев.

В июне 1920 года Флерова переходит на службу в 1-ю Конную Армию, - комиссаром полевой санчасти, затем военкомом автоуправления армии, управделами РВС 1-й Конной. В июле - августе Флерова участвовала в сражении под городом Львовом, взять который не удалось, попала в окружение в районе Замостья, где армия прорвала фронт и вышла 31 августа из кольца. В октябре - ноябре участвовала в боях при взятии Крыма.

В марте 1921 года Мария Филипповна присутствовала в качестве гостя на 10-м съезде партии, когда вспыхнул Кронштадтский мятеж. Вместе с другими делегатами съезда она прибыла в Петроград и была назначена уполномоченной при санчасти Южной группы войск. 23 марта Мирра Флерова была награждена орденом Красного Знамени среди тех, кто «участвуя в штурме фортов и Кронштадтской крепости, личной храбростью и примером вдохновляли красных бойцов».

В том же году штаб Северо-Кавказского военного округа командирует ее в Военную академию РККА, где учится вместе со своим мужем Рафаилом Натановичем Сахновским. Оба успешно заканчивают основное отделение академии в июле 1924 года года. Он получает назначение в войска - помощником начальника штаба 45-й дивизии, а она направлена на должность помощника начальника отдела Управления военно-учебных заведений РККА.

Однако, они так и не приступили к исполнению этих обязанностей. Супругов Сахновских перевели в распоряжение Разведупра Штаба РККА и оттуда командировали в Китай в качестве военных советников. Они входили в Гуанчжоускую группу, преподавали в военной школе Вампу. Мирра была ещё и начальником штаба Южнокитайской группы советников, где занималась и вопросами разведки. Вот как вспоминала о ней участница тех событий В. В. Вишнякова: «Мужская профессия, привычка носить мужскую одежду наложили на неё неизгладимый отпечаток. Она говорила низким голосом, много курила, ходила большими шагами, женское платье сидело на ней кое-как, и было видно, что она досадует на то, что вынуждена его носить. По возвращении в Москву она снова вернулась к привычным ей гимнастерке, галифе и сапогам, которые, следует признаться, шли гораздо больше к ее высокой сухощавой фигуре. Стриглась она под скобку, у неё были пышные вьющиеся волосы золотистого оттенка. При редкой её улыбке было видно, что многих зубов у неё не достает. На мой вопрос она как-то рассказала, что в гражданскую войну у нее часто болели зубы, а лечить было некогда, так она их попросту выдергивала. Все, кто знал ее по фронту, рассказывали, что она была в ту пору замечательно хороша собой, но с величайшим презрением относилась ко всему, что красило ее как женщину. Тогда это не было редкостью… Товарищи добродушно подтрунивали над Сахновской, когда она накануне декретного отпуска, во всей характерной особенности своего положения, читала лекции в академии Вампу, что, может быть, действительно выглядело необычно, но слушатели видели в этом только лишнее доказательство женского равноправия в Советском Союзе. Сахновская была очень нежной матерью двух детей. Только ей некогда было высказывать им всю свою любовь…» (Вишнякова - Акимова В. В. Два года в восставшем Китае, 1925- 1927. М., 1980. С.148.).

8 июня 1926 года Сахновские вернулись из Китая и поступили в распоряжение IV Управления Штаба РККА. Однако, Р. Н. Сахновского уже в октябре направили на стажировку в войска, начальником штаба 43-й стрелковой дивизии, как это и положено было выпускнику академии. В ноябре 1927 - январе 1928 года он вновь в распоряжении Разведупра, а затем был… уволен в долгосрочный отпуск «за невозможностью соответствующего использования». Сначала работал в Москве, затем был начальником инспекции при начальнике строительства Байкало-Амурской железнодорожной магистрали в г. Свободном.

Мария Филипповна проходила службу в должностях начальника сектора 2-го (агентурного) отдела, помощника начальника 4-го (внешних сношений) отдела, в распоряжении IV Управления Штаба РККА.

В декабре 1927 года личный состав Разведупра, как и других центральных управлений, проверяла совершенно секретная комиссия во главе с Я. К. Берзиным. В составе комиссии были представители и Командного управления и Особого отдела ОГПУ. Сахновскую комиссия постановила заменить, отметив, что она «исключена из ВКП(б) в 1927 г.» и что она «ярая троцкистка, не отмежевавшаяся и после XV съезда партии» (РГВА. Ф.4. Оп.2. Д.282. Л.39, 77.).

После этого она состояла для особо важных поручений 1 разряда в Научно-уставном отделе Штаба РККА до декабря 1928 года, когда её арестовали. Особое совещание при коллегии ОГПУ приговорило Сахновскую 5 января

23 декабря 1929 года решение ОСО было отменено. Вернувшись в Москву, Сахновская командовала учебным отделом Вечерней военно-технической академии. 10 августа 1932 года, наверное не без содействия Я. К. Берзина, она вновь начинает работать в военной разведке. И дело ей поручают весьма важное. Она становится начальником подразделения, ведавшего «активной» разведкой, т.е. разведывательно-диверсионной деятельностью.

Будущий «бог диверсий» И. Г. Старинов в июне - августе 1933 года работал под её началом и преподавал на военных курсах при Исполкоме Коминтерна, которые возглавлял сотрудник военной разведки Кароль Сверчевский. Курсы размещались в Москве на Пятницкой улице и на подмосковной станции Баковка. Через много лет Старинов вспоминал: «… В столице я вдруг обнаружил, что подготовка к будущей партизанской борьбе не расширяется, а постепенно консервируется. Попытки говорить на эту тему с Сахновской ни к чему ни приводили. Она осаживала меня, заявляя, что суть дела теперь не в подготовке партизанских кадров, что их уже достаточно, а в организационном закреплении проделанной работы (позже я узнал, что она острее меня переживала недостатки в нашей работе. Все её предложения отвергались где-то наверху). Нерешенных организационных вопросов действительно накопилось множество. Но решали их не в нашем управлении. Будущий легендарный герой республиканской Испании Кароль Сверчевский успокаивал: сверху, мол, виднее. Я тоже верил в это» (Старинов И. Г. Записки диверсанта. М., 1997. С.40-41.).

Весной 1933 года Сахановский был арестован по вымышленному делу о так называемой «Контрреволюционной троцкистской группе Смирнова И. Н. и других» и осужден к 3 годам лишения свободы. Сахновскую в марте 1934 года зачисляют в распоряжение Главного управления РККА и прикомандировывают к Московской пролетарской стрелковой дивизии. Но в марте - июне 1935 года Мария Филипповна опять служит в Разведупре, потом её отправляют в Крым, где она работает начальником санаторного отделения Симферопольского военного госпиталя в Кичкинэ, начальником санатория «Кичкинэ» Киевского военного округа.

В 1936 году в Тобольске был арестован её муж. А 15 апреля 1937 года арестовали и Мирру Сахновскую, 31 июля её приговорили к высшей мере наказания и в тот же день расстреляли. Реабилитировали Сахновскую 29 октября 1959 года. Рафаила Натановича тройка УНКВД по Дальстрою приговорила 19 сентября 1937 года к высшей мере наказания по обвинению в контрреволюционной деятельности. Расстреляли его 29 октября того же года, реабилитировали 23 ноября 1956 года.

В Китае в разные годы по линии военной разведки действовали Екатерина Ивановна Смоленцева (Маркевич) и Раиса Моисеевна Мамаева.

Екатерина Ивановна Маркевич (по мужу Смоленцева) родилась 1 декабря 1896 года в Смоленске в крестьянской семье. Окончила торговую школу в Смоленске и три курса Московской консерватории. С 1919 года служила в РККА. Владела английским языком. В июне 1921 - сентябре 1922 года была переписчицей в политической части Военной академии РККА. С 1923 года состояла в распоряжении Разведупра Штаба РККА.

В Китае она работала в 1923-1925 годах, потом три года в США. В Вернувшись на родину служила в информационно-статистическом отделе центрального аппарата затем «для поручений», помощником начальника сектора. С 1933 года училась на Военном факультете Инженерно-технической академии связи им. В. Н. Подбельского (затем Московского института инженеров связи).

В апреле 1939 года аттестационная комиссия МИИС рекомендовала уволить ее из РККА и «использовать в системе Наркомсвязи в должности инженера-лаборанта» так как её «родной брат бывший лейтенант арестован органами НКВД в 1937 г. До 1936 г. вела переписку с белоэмигрантом, находящимся в Америке».

Однако, это не помешало Смоленцевой закончить институт в апреле 1940 года, по окончании курса ей присвоили звание военный инженер 3 ранга (Соответствовало званию майора для строевых командиров.).

Раиса Моисеевна Мамаева родилась в Калуге 28 января 1900 года, в рабочей семье. Работала в Китае по линии Коминтерна в 1920-1923 годах, потом служила в РККА, училась в. Московском институте востоковедения им. Н. К. Нариманова, который закончила в 1929 году. После выпуска преподавала в военных учебных заведениях. В ВКП(б) вступила в 1931 году.

На службу в военную разведку Мамаева пришла в 1933 году и состояла в распоряжении Разведупра до 1938 года, будучи научным сотрудником Международного аграрного института. В 1935 году Раису Моисеевну направили в Китай по легальной линии. «Крышей» для неё была должность заместителя заведующего Шанхайским отделением ТАСС. В 1936-1937 годах в корреспондентом в этом отделении был резидент военной разведки Лев Борович.

В 1937 году Мамаеву отозвали из Китая и освободили от должности по болезни. 31 января 1938 года техника-интенданта 2-го ранга (Соответствовало званию лейтенанта для строевых командиров.) Мамаеву уволили со службы в РККА в связи арестом органами НКВД.

После реабилитации Раиса Моисеевна до 1943 года работала в отделении ТАСС в Китае, состояла на должности сотрудника-консультанта Министерства кинематографии СССР, сотрудника Иностранной комиссии Союза писателей СССР. Многие годы она занималась научной работой в области востоковедения, написала свыше 40 научных работ.

В тридцатые годы работа по Китаю продолжалась, как и прежде приезжали туда и военные советники. Тогда в стране действовали датчанин Георг Лаурсен, болгарин Христо Боев, татарин Ади Маликов, армянин Гарегин Цатуров и русский Константин Батманов.

Георг Лаурсен родился 18 сентября 1889 года в Дании в городе Свенборг в рабочей семье. Из Свенборга семья Лаурсен переселилась в Орхус, где Георг закончил народную школу и стал художником-декоратором. В 1908 году случилось сразу несколько важных для него событий: он закончил школу живописи, вступил в профсоюз художников и в Социал-демократическую партию. Деятельная натура не давала ему возможности сидеть на одном месте. В феврале 1909 года Георг покинул Данию и отправился в Германию, где посетил Киль, Штутгарт и другие города, потом побывал во Франции, Швейцарии, Алжире. Во всех этих странах он участвовал в революционном движении, состоял в социал-демократических партиях Германии и Швейцарии.

В мае 1912 года Лаурсен поселился в Цюрихе, стал членом правления местного профсоюза художников. Четыре года спустя Лаурсена избрали председателем швейцарского Союза художников, по партийной линии он вошел в состав левой фракции социал-демократической партии. В период Первой мировой войны Георг выполнял секретные поручения В. И. Ленина в Европе. Благодаря своему датскому паспорту, он мог свободно перемещаться по охваченному войной континенту. Поручения вождя русских большевиков приводили его, в частности, в Германию, где он встречался с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург.

Георг Лаурсен остался играл руководящую роль в мощной всеобщей забастовке в ноябре 1918 года, ставшей одним из ключевых моментов в истории швейцарского рабочего движения. Его активная революционная деятельность переполнила чашу терпения швейцарских властей. В феврале 1919 года он был арестован местной полицией и по решению суда выслан из страны. Через Германию Георг Лаурсен вернулся на родину.

В Дании Георга первым делом арестовали, а потом призвали ненадолго на военную службу, и уже в декабре 1919 года он вернулся в Орхус. Месяцем ранее была основана Датская коммунистическая партия, и Георг Лаурсен стал самым первым руководителем отделения ДКП в Орхусе. Но и свою профессию художника он не забывал, продолжал писать картины и вскоре его избрали в правление профсоюза художников.

Летом 1921 года Лаурсен побывал в Москве на 3-м конгрессе Коминтерна в качестве делегата от Дании. Тогда же начинается его сотрудничество с этой международной коммунистической организацией. На партийном конгрессе в Орхусе 11-12 февраля 1923 года Лаурсен избирается председателем Датской компартии. Его кандидатуру рекомендовал посланец Коминтерна М. В. Кобецкий, позднее в 1924-1933 годах первый советский полпред в Дании.

Летом 1925 года Лаурсена неожиданно вызвали в Москву, там понадобились его конспиративные способности, которые он проявил еще как тайный курьер Ленина. Причем его данные оценили стразу две организации, принявшие Лаурсена в свои ряды - Отдел международной связи (ОМС) ИККИ и Иностранный отдел ОГПУ.

Через несколько месяцев после приезда, в январе 1926 года, Лаурсена отправили на нелегальную работу в Германию, но уже в феврале его арестовали в Лейпциге с чемоданом, который был набит секретными немецкими документами. Следствие по его делу закончилось в марте 1927 года, и Лаурсен был отдан под суд по обвинению в ряде преступлений, в том числе в хищении и подделке документов.

Ему грозило суровое наказание, но он отделался сравнительно небольшим сроком лишения свободы - 2, 5 года заключения в крепости и штрафом в 500 золотых марок. Причина такой непонятной на первый взгляд снисходительности в отношении взятого с поличным шпиона была проста. Ещё в октябре 1924 года в СССР были арестованы три студента из Германии, которые прибыли в страну с рекомендациями от Компартии Германии. Их заподозрили в намерении совершить террористические акты против советских руководителей. После длительных переговоров в конце 1927 года состоялся обмен заключенными, который позволил вернуться в Советский Союз не только Георгу Лаурсену, но и резиденту Разведупра, одному из руководителей военной организации КПГ Вольдемару Розе (он же Петр Скоблевский, Горев, Володько и др.).

После происшествия в Лейпциге, когда его имя стало известным иностранным спецслужбам не только Германии, но и других стран, в СССР Георгу предоставляют гражданство и дают новое имя: Георг Францевич Мольтке. 5 марта 1928 года товарища Мольтке принимают в члены ВКП(б).

Георг Мольтке участвовал в 6-м конгрессе Коминтерна (июль - сентябрь 1928 год), работал в ИККИ. В тот же год он женился на немке Эльфриде Мархински, с которой познакомился в Германии. Подробности их встречи не известны, но во всяком случае, они вместе приехали в Москву, там, в 1929 году, у них родилась дочь Соня.

Из Коминтерна Георг перешел на службу в Разведупр Штаба РККА и в январе 1930 года выехал на нелегальную работу в Китай, где с фальшивым паспортом занимался разведкой под прикрытием торговой деятельности. В первый год своей работы Мольтке сотрудничал с Рихардом Зорге. За успехи в разведывательной деятельности Мольтке неоднократно награждался и поощрялся. В СССР из Китая он вернулся в 1939 году.

В столице Мольтке вновь призван на службу в Коминтерн, где работал в управлении кадров, вел картотеку на всех руководителей коммунистических партий мира. Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, учреждения и подразделения ИККИ были эвакуированы в Уфу и её окрестности. Там Георг Мольтке работал политическим редактором Отдела печати и радиовещания, вел передачи на датском языке на радиостанции Коминтерна. 22 мая 1943 он сообщил своим слушателям о том, что Коминтерн распущен и секции (то есть компартии входившие в его состав) освобождаются «от обязанностей, вытекающих из Устава и решений конгрессов Коминтерна».

Отдел, в котором продолжал работу Георг Мольтке, был преобразован в Научно-исследовательский институт № 205 Отдела международной информации (ОМИ) ЦК ВКП(б). Бывшая радиостанция Коминтерна также включена в состав НИИ и по-прежнему вела нелегальное вещание на различные страны мира до середины 1945 года.

После войны Георг работал на московском радио, был заместителем начальника Скандинавского отдела Комитета по радиовещанию и одновременно сотрудничал с ОМИ ЦК ВКП(Б), которому Политбюро поручило сосредоточить у себя «все имевшиеся у КИ связи». В ОМИ Георг Мольтке готовил различного рода информацию для советского партийного руководства о ситуации в Дании и о положении в ДКП.

В сентябре 1949 года Георга Мольтке исключили из ВКП(б), затем последовал арест органами МГБ СССР. Особым совещанием (ОСО) при МГБ СССР Георг был приговорен 1 марта 1950 года на 5 лет высылки из Москвы как социально опасный элемент и сослан в Сибирь. 20 октября 1951 ОСО снизило срок высылки до уже отбытого и разрешило Мольтке вернуться в столицу. С августа 1952 года он работал штамповщиком в артели «Московский часовщик». В трудный для Георга период ему помогал материально старый друг датский писатель - коммунист Мартин Андерсен Нексё.

23 декабря 1953 судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР вынесла определение по делу Г. Ф. Мольтке. Он был реабилитирован, поскольку единственным материалом для его осуждения послужили непроверенные агентурные донесения 1933 года, в которых говорилось о том, что он - Мольтке - является агентом иностранной разведки. 19 марта 1954 Комитет партийного контроля ЦК КПСС восстановил его в партии, со стажем с 1928 года.

Пока ему позволяло здоровье, Георг Мольтке работал в датской редакции Радио Москва, затем отошел от активной деятельности. Он дважды посетил Данию: впервые с 1925 года в 1958 году и в 1969 году, когда отмечалось 50-летие со дня основания ДКП.

Георг Мольтке умер 2 мая 1977 в Москве, был кремирован, а прах отправлен в Данию. Эльфрида и Соня умерли год спустя.

Мольтке был награжден орденом Трудового Красного Знамени, медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», знаком «Почетный чекист».

Христо Боев (Христо Боев Петашев) родился 25 декабря 1895 года в Болгарии в с. Одерне под Плевной в семье служащего. Окончив Апрелевскую гимназию в Габрово, он преподавал в родном селе и уже в то время увлекся социалистическими идеями. В 1914 году вступил в Болгарскую рабочую социал-демократическую партию (тесных социалистов), которая в 1919 году была переименована в Болгарскую компартию.

С октября 1914 года Христо служил в болгарской армии. В 1915 году он закончил школу офицеров запаса в Софии, где существовал кружок «тесных социалистов» и Боев имел возможность повысить свое партийное образование. Потом воевал на фронтах Первой мировой войны и дослужился до звания капитана и должности командира роты 57-го полка 9-й дивизии.

Между тем события в России отразились и на Балканах. Боев писал:

«Весной и летом 1918 года господствовало твердое убеждение, что пушки нужно повернуть против правительства, все должно быть как в России».

В сентябре вновь вспыхнуло Солдатское восстание, и Христо возглавил свой батальон уже как воинскую часть восставших. За два дня он привел в порядок и другие разрозненные подразделения и стал командиром второго эшелона восставших, которые двинулись на Софию. Но на пути их встретили верные царю воинские части и германские войска. После нескольких дней тяжелых сражений в окрестностях Горна Баня, Княжево и Владая, восставшие были разбиты. Но болгарский царь Фердинанд I все же отрекся от престола, и отбыл из страны, а на трон взошел его сын Борис III.

Заочно приговоренный к пожизненному заключению в тюрьму строгого режима, Боев вынужден был бежать из страны в Румынию, где его арестовали пограничники и отправили в тюрьму. Однако, за него вступилась Румынская социал-демократическая партия и с её помощью он выехал в ноябре в Одессу как русский военнопленный. Из Одессы в начале декабря он добрался до Москвы.

Отучившись на шестинедельных курсах в Свердловском университете, он пришел на работу в ЦК РКП(б), где стал секретарем Болгарской группы в Бюро иностранных коммунистов, затем Центрального бюро болгарских коммунистических групп при ЦК РКП(б). Боев выполняет ответственные задания Коминтерна в Болгарии, а также устанавливает связь ЦК РКП(б) с ЦК БРСДП(т.с.). В качестве делегата он участвовал в работе 1-го съезда Болгарской компартии.

В 1920-1921 годах Боев учился в Академии Генерального штаба под фамилией Дмитриев, но среди выпускников он не числился, так как его из конспиративных соображений перевели в конце учебы в Сельскохозяйственную академию. В своей автобиографии Христо в 1925 году писал:

«В августе 1921 г. поступил на работу при Разведывательном Управлении Штаба Р. К. К. А. и отправлен в качестве резидента в Болгарию, где работал до конца июня 1923 года, после чего вынужден был эмигрировать в Австрию. В феврале 1924 года уехал в Югославию на ту же работу. В ноябре поступил в распоряжение В. Б. Выслан из Югославии в январе 1925 года и продолжал работать по той же линии из Австрии. С июня 1925 г. снова перешел к Развед. Упр. Р. К. К. А. где состою на службе - заграничной - в настоящее время» (РГАСПИ. Ф.17. Оп.98. Д.968. Л.1.).

Из приведенного текста может сложиться впечатление, что разведывательная работа Боева прерывалась, однако, это не так. Согласно документам в его деятельности как советского военного разведчика перерыва в тот период не было.

10 января 1922 года он расписался со своей женой Йозефой Кольб (Энгельберг) у неё на родине в австрийском городе Грац, но они и раньше в Болгарии жили вместе.

Йозефа родилась 17 февраля 1897 года в Инсбруке. Была членом немецкого Союза «Спартак», предшественника Компартии Германии. Прибыла в Одессу в составе Международной миссии Красного Креста. В 1920 году ее определили на работу в медицинскую службу ИККИ, где она и познакомилась позднее с Боевым. В Болгарии она фотографирует добытые резидентурой материалы, делает фальшивые документы для нужд организации, занимается шифровальной и дешифровальной работой, встречается с агентурой, сама собирает необходимую информацию.

По возвращении в СССР, 18 сентября 1925 года Боева приняли в члены ВКП(б). В Советском Союзе его величали Христо Боевич Петашев или Федор Иванович Русев. А его жена стала Йозефой Петровной Русевой.

С июня 1925 года Христо состоял в распоряжении IV Управления Штаба РККА, его отправили резидентом в Чехословакию, под «крышей» вице-консула по имени Х. И. Дымов. После провала в ноябре 1926 года Боев вернулся в СССР и вскоре был назначен начальником сектора 2 (агентурного) отдела IV Управления.

С февраля 1928 года Боев на нелегальной работе в Турции. В страну Христо приехал с женой как австрийский бизнесмен, представляющий фирму, имеющую филиалы в различных странах мира. Объехав многие города Турции по «торговым» делам он обосновался, в конце концов, в Стамбуле, где у него родилась дочь. Торговля его (и не только она) расширяется, оборот фирмы растет. В 1931 году на турецком судне семья «австрийского торговца» покидает Турцию и высаживается в Венеции. Оттуда, побывав в Вене, Варшаве и Берлине, они благополучно возвращаются домой. Хорошо знавший Христо советский военный разведчик Л. А. Анулов («Костя») вспоминал:

«На одном из партийных собраний наш „Старик“, легендарный советский разведчик генерал Берзин, прямо сказал, что считает Федора Ивановича Русева кадровым работником первого класса…».

В мае 1932 - феврале 1935 года Боев был слушателем военно-промышленного факультета Военной академии механизации и моторизации им. И. В. Сталина и хотя его досрочно сняли с учебы, он считался окончившим академию. После соответствующей подготовки Боев выехал в Китай, и не самым коротким путем. Прежде всего, семейство Русевых отправилось в Берлин, где с помощью одного из сотрудников нацистских спецслужб они получили документы, согласно которым глава семьи «Юлиус Бергман», был представителем крупной американской кампании, ведущей торговлю с Дальним Востоком. Затем в январе - феврале 1936 года в Париже известный адвокат помог им оформить все документы на контору фирмы в Китае. На этом процесс предварительной легализации закончился, и семья теперь уже Бергманов отплыла из Марселя к месту назначения. Тем временем в Москве состоящему в распоряжении Разведупра РККА Х. Б. Русеву-Петашеву присвоено звание военного инженера 2 ранга (Соответствовало (очень приблизительно) званию майора для строевых командиров.).

В Китае Юлиус Бергман работает в Тяньцзине, Калгане и Шанхае. Завязывает много полезных знакомств, встречается с другими советскими разведчиками и агентурой. Получает и передает в Москву сведения о деятельности японцев, приведшей к событиям в районе озера Хасан и реки Халхин-Гол. В декабре 1938 года семья «Бергманов» выезжает из Шанхая и, проделав большой путь по Азии и Европе, приезжает в СССР.

Когда Боев с женой и дочерью еще находился в Китае, его уволили из РККА приказом № 00365 от 17 июля 1938 года, вместе с такими разведчиками как В. И. Лерер, Г. А. Абрамов, С. А. Скарбек, Я. К. Лундер и другими. Он работает военным переводчиком, переводит литературу с немецкого, английского и французского языков. Участвует в создании секретных справочников по Германии. Читает лекции по текущим военным вопросам. В первый же месяц Великой Отечественной войны его включили в состав Отдельной мотострелковой бригады особого назначения, которая создавалась совместными усилиями и НКВД Генерального штаба, Коминтерна. Он занимается подготовкой подпольщиков для работы в Болгарии (среди них знаменитые «подводники» и «парашютисты»), служит в Разведотделе штаба Черноморского флота.

С февраля 1943 года Боев работал редактором в Издательстве иностранной литературы, получал военную пенсию за 25 лет службы в РККА. Но и связей с разведкой не порывал. Выполнял отдельные серетные поручения. В Болгарию Христо Боев вернулся вместе с семьей в июне 1945 года. Занимал ряд ответственных постов: начальника канцелярии председателя Совета Министров НРБ Георгия Дмитрова, заведующего культурно-просветительским отделом дирекции Народной милиции, заместителя директора Государственной безопасности, советника болгарского посольства в Лондоне, директора Госбезопасности Болгарии, заместителя министра внутренних дел, посола НРБ в ГДР, в Польше и Японии. Боев участвовал в подготовке процесса против Трайчо Костова. После реабилитации Костова ему было временно запрещено «занимать руководящие посты в партии и государстве».

В 1962 году пленум ЦК БКП принял решение: «Отстранить от ответственной партийной и государственной работы тов. Христо Боева за грубые нарушения социалистической законности». После этого Христо Боев стал персональным пенсионером, генерал-майором в отставке. 5 апреля 1966 года умерла его жена, а 1 октября 1968 года скончался и Христо Боев. До смерти он был награжден орденом Ленина в связи с 50-летием Октябрьской революции.

Ади Каримович Маликов родился в крестьянской семье 9 февраля 1897 года в дер. Малые Кляры Тетюшского уезда Казанской губернии, ныне Республика Татарстан. Окончил полный курс Казанского торгового училища, работал бухгалтером. На военную службу призван 3 декабря 1915 года и направлен во 2-ю Казанскую школу прапорщиков, и закончил её через год. Воевал Маликов на Румынском фронте будучи командиром роты 56-го Житомирского полка.

В мае 1917 года вступил в РСДРП(б) . После демобилизации был заместителем председателя Тетюшского уездного совета Татарской республики, З месяца учился на юридическом факультете Московского университета.

1-го марта 1918 года Маликов добровольцем пришел в Красную Армию, служил военным комиссаром сводного гвардейского полка, секретарем военного отдела Центрального мусульманского комиссариата, членом Мусульманской военной коллегии при Наркомате по военным и морским делам. В декабре его освободили от этой должности и командировали в Академию Генерального штаба. В апреле 1919 года вместе с другими слушателями его отозвали с учебы и отправили на Восточный фронт. Маликов служит помощником начальника штаба Казанского укрепрайона по разведывательной части, затем начальником штаба 2-й Отдельной Татарской стрелковой бригады, которая воевала против деникинцев и принимала участие в ликвидации «кулацких мятежей». В октябре 1920 года Ади Каримович вернулся в АГШ, где и оставался слушателем до мая 1921 года.

В мае 1921 года началась служба Маликова в военной разведке сначала на должности секретаря военного представителя РСФСР при правительстве Турции. Затем семь месяцев проучившись в Военной академии РККА, он занял прежнюю должность - секретаря военпреда РСФСР в Турции и его помощника. Тогдашний посол в Турции С. И. Аралов отметил в своих мемуарах А. К. Маликова, который выделялся «прекрасным знанием турецкого языка и страны».

Из Анкары Маликов приехал в Москву для завершения академического курса. Академию он закончил в июле 1924 года и сразу же был назначен начальником Разведотдела штаба Кавказской Краснознаменной армии. Н. А. Равич, вспоминая то время, писал, что начальник 4-го отдела штаба ККА превосходно знает Турцию, говорит, читает и пишет по-турецки совершенно свободно и, не глядя на карту, помнит каждую щель на границе. В ноябре 1927 года Ади Каримовича вызывают в Москву и назначают - военным атташе при полпредстве СССР в Персии (Иране), откуда вернулся лишь в марте 1931 года.

Отслужив два года в войсках командиром и военком 190-го стрелкового полка и 1-го стрелкового Татарского полка (видимо в качестве стажировки как выпускник академии), Маликов снова работает в разведке: начальником сектора, помощником начальника 2-го (агентурного) отдела. Затем его назначают главным советским военным советником в Синьцзяне, пограничном с СССР районе Китая, население которого издавна не ладило с центральными властями страны.

Перед отъездом группу, в которую входили также П. С. Рыбалко (Будущий маршал бронетанковых войск, дважды Герой Советского Союза.), И. Ф. Куц, В. Т. Обухов и М. М. Шаймуратов принял начальник разведки Я. К. Берзин. О задачах стоящих перед группой советников, он, согласно воспоминаниям И. Ф. Куца, сказал следующее:

«Обстоятельно и честно советовать, убеждать, доказывать и, если случится, не бояться признавать убедительность доводов, отвергающих ваши предложения… Идет война, и обстановка поистине калейдоскопическая, сам черт ногу сломит. Вам надо во всем на месте разобраться… Ваша задача - помочь новому, прогрессивному правительству Синьцзяна - составной части Китая - в проведении его программы, укрепить армию, умиротворить страну. Добиться прекращения диверсионных налетов на наши приграничные населенные пункты. Словом важно обеспечить спокойствие и безопасность наших границ с Синьцзяном».

Важность их миссии подтверждает приказ наркома обороны от 19 августа 1935 года, № 0064, в котором говорится: «Руководство военно-инструкторским составом группы тов. МАЛИКОВА (в армии Синьцзянской провинции) подчиняю себе через Начальника Разведывательного Управления РККА тов. УРИЦКОГО. Начальнику РУ РККА тов. УРИЦКОМУ проверить личный состав военно-инструкторской группы и предоставить мне соображения об укомплектовании её квалифицированными командирами и специалистами РККА».

Из этой командировки Маликов вернулся в 1936 году, в звании полковника. Ровно год Ади Каримович служил заместителем начальника 5 отдела Разведупра РККА, отдел курировал работу разведорганов военных округов и флотов.

В июле 1937 года Маликова зачислили в распоряжение Управления по комначсоставу РККА «за невозможностью использования по линии РУ как голосовавшего за троцкистскую резолюцию в 1923 г.», затем назначили старшим руководителем тактики Рязанского пехотного училища.

3 июня 1938 года Маликова уволили из РККА, видимо в этот момент он уже был арестован. Содержался в тюрьмах Москвы, Казани, Куйбышева.

28 сентября 1940 года он был осужден Особым совещанием при НКВД СССР на 8 лет ИТЛ, которые отбывал в лагерях Красноярского края.

19 апреля 1949 года его повторно арестовали «за антисоветскую троцкистскую деятельность и причастность к агентуре иноразведки», и 28 мая того же года приговорен Особым совещанием при МГБ СССР к ссылке на поселение в Красноярский край. 10 августа 1954 года он был освобожден, в том же году реабилитирован и в 1956 году приехал в Москву. За период службы в армии Ади Каримович Маликов был награжден двумя орденами Красного Знамени.

Он умер в январе 1973 года.

Гареген Мосесович Цатуров родился в 1892 году в с. Хинзирак Зангезурского уезда Елисаветпольской губернии в рабочей семье. До 10 лет Цатуров жил на иждивении отца, который работал на Бакинских нефтяных промыслах, а после его смерти три года провел в приюте. С 1905 года работал слесарем в мастерских, на нефтяных промыслах в Баку, на «нефтеизыскательной» работе в Баку и Закаспийской области (Туркмения), на мельнице нахичеванского товарищества в Самарканде.

В ноябре 1917 года Цатуров вступил в Красную Гвардию в Самарканде, а в феврале 1918 года в РКП(б). Осенью 1918 года обком партии назначил его членом коллегии Краевой дирекции и одновременно членом следственной комиссии штаба Красной Гвардии. В 1918-1921 годах он областной комиссар по национальным делам и член коллегии Областного отдела народного образования, затем председатель Самаркандской областной комиссии помощи голодающим и председатель Детской комиссии.

В 1922 году Туркестанский ЦИК командировал его в Москву представителем по делам голодающих при СНК РСФСР.

Новый этап военной службы Гарегина Цатурова начинается 17 августа 1923 года, когда ЦК партии командирует его в Военную академию РККА. Он успешно прошел приемные испытания, и был принят на подготовительный курс. Спустя год его перевели на младший курс восточного отдела академии, как знающего восточные языки. Он владел персидским, тюркским, фарси, узбекским языками. Завершив обучение, Цатуров поступил в распоряжение Разведупра Штаба РККА, где прошел разведывательную подготовку. В июне 1927 года его назначили помощником начальника Разведотдела штаба Среднеазиатского военного округа. За десять месяцев он изучил сопредельные страны и в апреле 1928 года Гарегина Мосесовича направили на работу в Персию (Иран) по легальной линии. Он был вице-консулом в Казвине, консулом в Сейстане, Ахвазе, Насред-Абаде.

Вернувшись из командировки, он работал чуть более года в Москве в центральном аппарате военной разведки. Потом его отправили снова в Персию, где он проработал консулом в Ахвазе с марта 1932 по ноябрь 1934 года. Когда он прибыл в Москву, как раз открылась Школа Разведупра РККА, и он стал одним из первых её слушателей. 13 декабря 1935 года ему присвоили звание полковника.

В должности начальника отделения 2-го (восточного) отдела Цатуров пробыл с июля 1935 по апрель 1936 года, а затем последовали новая командировка, на этот раз в Китай. Легальным резидентом в Урумчи и военным советником в китайской провинции Синьцзян он прослужил (под именем Георгия Шанина) до весны 1938 года.

Из РККА его уволили в мае 1938 года как арестованного органами НКВД. Однако, в июне 1939 года по ходатайству начальника 5-го управления РККА комдива И. И. Проскурова причина увольнения в приказе была изменена. На сей раз его уволили из армии «по болезни». Впоследствии он получил персональную пенсию.

Умер Гарегин Мосесович Цатуров в декабре 1981 года.